Последняя цитадель Земли. (Сборник) - Страница 42

Чужой тоже почувствовал перемену. Он налетел внезапно, как смерч, беззвучно завывая от ярости и неутоленного желания. Он еще не был побежден. Теперь он боролся с двумя противниками, но у него еще оставалось оружие для сражения с новым сияющим врагом, наполнившим мозг его жертвы своей силой.

Алан чувствовал, как Вселенная вращается вокруг него. Тоннеля больше не было. Мир распался. Головокружение, более ужасное, чем может представить себе любой человек, с тошнотворной силой охватило его, когда земля ушла из-под ног, и перед его взором возникли безличные глубины межзвездных пространств, пронизанные иглами звезд.

Флэнд отступил, но совсем чуть-чуть. Это зрелище не могло поколебать его решимость. Теперь Флэнд обладал могуществом, для которого не было необходимости в телесной оболочке. Чужой снова зашелся в приступе леденящего гнева, и глубины космоса исчезли, как наваждение.

Теперь они проносились по невероятному городу, где чудовищные цитадели плавали по озерам живого пламени. Существа, подобные Чужому, мелькали вокруг, лишенные светоносных одежд, скрывавших их от человеческих взоров.

Алан не мог видеть их, даже если бы и захотел. Но Флэнд увидел и дрогнул, потрясенный до глубины души. Однако даже это зрелище не смогло сломить его, и схватка продолжала бушевать. Алан был ее безгласным центром, сосудом неисчерпаемой силы Источника.

Снова выстрелы. Чужой замкнулся в себе и отступил, накапливая силы. Алан потерял всякую связь с внешним миром. Он мог видеть лишь огромную светоносную корону с образом Флэнда, запечатленным на ее поверхности.

Когда Чужой с беззвучным ревом устремился в новую атаку, Алан ощутил зарождающееся отчаяние в глубине его энергетической воронки. Но решимость Носителя Света лишь окрепла, и он обрушил на них последний жестокий шквал из глубин своего бытия. Вокруг Алана снова разгорелась битва.

Он не видел того, что мог видеть Флэнд, когда Чужой тащил их обоих по темным коридорам своей памяти. То были зрелища, не предназначенные для человеческих чувств, и это спасло Алана. Если бы он видел… Но он висел без движения в центре воронки и ждал. Ждал следующего выстрела, который сотряс бы Чужого до самого основания его существа.

Победа пришла внезапно. Алан был выброшен из пассивного состояния ощущением неописуемой утраты, возникшим в огромном смерче, все еще обволакивавшем его. Этот жуткий тайфун наконец исчерпал свои силы. Он убегал. Он был разбит.

Первый представитель великой расы, пришедшей на Землю, и последний представитель этой расы, оставшийся на Земле, внезапно понял, что его час пробил и великая миссия так и останется невыполненной. Невыразимая печаль пронизала слепящую тьму, окутавшую Алана. Он разделял нечеловеческое горе этого потомка могущественной расы, чье имя человечество никогда не узнает, чья красота была слишком ослепительна для человеческих глаз, а жуткая, неземная фация вселяла ужас в души людей. Умирая, Чужой унесся подземными тропами обратно в цитадель, воздвигнутую его великими сородичами на чужой планете. Алан видел, как он уходит. Он видел величественные асимметричные очертания цитадели на фоне огромной луны: непроницаемые, загадочные, впитывающие бледный свет.

Цитадель не имела входа. Но Чужой вошел в нее — и на короткое мгновение, вслед за исчезающей нитью памяти, Алан тоже побывал там.

Давным-давно он гадал, какие огромные залы и длинные сводчатые коридоры могут находиться внутри. Теперь он знал. Там не было ни залов, ни коридоров. Цитадель представляла собой сплошную плотную массу от одной стены до другой, насколько позволяли возможности человеческого восприятия.

Чужой направился сквозь нее по маршруту, известному лишь ему одному. Он пролетал мимо мемориалов своей безымянной расы, правившей и сгинувшей здесь; мимо гробниц тех, кто пришел на Землю после него и умер до его пробуждения. В одном коротком странствии — квинтэссенции своей печали, одиночества и утраты — Чужой обозрел историю, неведомую человечеству, и навсегда попрощался со своими славными предшественниками.

Там, в недоступном сердце цитадели, окончилось его странное существование…

— Проснись, парень! — бормотал чей-то голос, знакомый по давно минувшей эпохе.

Алан открыл глаза. Его окружали сияющие стены, в лицо бил могучий свет Источника. Но на пляшущей поверхности светоносной короны больше не было тени. Флэнд исчез.

Должно быть, он видел все это во сне, подумал Алан. Этого не могло быть на самом деле. Он поднял голову и посмотрел на морщинистое кирпично-красное лицо пожилого шотландца, словно пытаясь найти поддержку и утешение.

Сэр Колин улыбнулся.

— Мы победили, парень, — хрипло произнес он. — Мы сделали это! Хотя на какое-то мгновение мне показалось… ладно, теперь это не важно. Я видел, как он уходит… — Его голос понизился до шепота. — Но черт меня побери, если я знаю, почему это случилось!

Тонкий, мелодичный звон заставил Алана обернуться. То, что он увидел за выходом из тоннеля, потрясло его больше всего остального.

Грохот падения башни Флэнда вызвал отголоски по всему городу. Одно за другим хрупкие строения начинали вибрировать. То здесь, то там, далеко и близко — парящие купола и бульвары входили в резонанс, затем взрывались под аккомпанемент нежных, почти музыкальных аккордов и дождем осыпались вниз, пробуждая новые отголоски и навлекая гибель на новые башни и мосты.

Впервые со дня основания Каркасиллы звук вошел в ее пределы как вестник грядущего рока. Алан прислушивался к хрупким, звенящим аккордам рушащихся зданий. Он думал об Эвайе. Он знал, что победил — и возможно, уже сейчас настоящая Эвайя приближается к нему по Тропе Богов. Жизнь снова сияет в ее чертах, прекрасных и изысканных, как у резной статуэтки из слоновой кости, тонкие волосы волнами плывут за нею в сумрачном воздухе.